Гувер потерявший надежду. Книга потерявший надежду читать онлайн. Колин ГуверПотерявший надежду

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Колин Гувер
Потерявший надежду

Эта книга посвящается моему мужу и моим сыновьям, в благодарность за их постоянную самоотверженную поддержку

Copyright © 2013 by Colleen Hoover

Atria Books, a Division of Simon & Shuster, Inc.

All rights reserved

© И. Иванченко, перевод, 2015

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство АЗБУКА®

* * *

Эта история обостряет все чувства, заставляет жить и дышать. «Потерявший надежду» – абсолютная, совершенная красота.

Book Review

Колин Гувер – автор романов, которые несколько раз входили в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Писательница живет в Техасе с мужем и тремя сыновьями. Вы можете найти Колин в Twitter @colleenhoover и в ее блоге www.colleenhoover.com

Глава 1

У меня сильно колотится сердце, и я понимаю, что лучше отойти в сторону. Лесли не раз говорила мне, что это не мое дело. Правда, она не бывала в шкуре брата и понятия не имеет, каково это – отстраниться и не лезть в ее жизнь. Поэтому в данный момент я никак не могу игнорировать поведение этого сукина сына.

Засовываю руки в задние карманы джинсов и изо всех сил пытаюсь удержать их там. Я стою за диваном, глядя на него сверху вниз. Не знаю, скоро ли он меня заметит. Но едва ли: уж слишком он занят телкой, сидящей верхом у него на коленях. Уже несколько минут я стою позади них, посреди веселящейся публики, и никому не приходит в голову, что я вот-вот свихнусь. Мне хочется вынуть телефон и запечатлеть улики, но я не могу так поступить с Лесс. Ей не обязательно это видеть.

– Эй! – наконец окликаю я, не в силах молчать хотя бы еще секунду.

Если, невзирая на отношения с Лесли, он будет продолжать лапать грудь этой телки, я просто вырву его похотливые ручонки.

Грейсон отрывается от губ девицы и откидывает голову назад, тупо глядя на меня. Вот до него доходит, что перед ним человек, которого он меньше всего ожидал здесь увидеть, и в глазах мелькает страх.

– Холдер… – Он отпихивает девицу, пытается подняться, но с трудом удерживается на ногах. Жалобно глядя на меня, указывает на девицу, которая поправляет задравшуюся юбку: – Это не то… не то, о чем ты подумал.

Я вытаскиваю руки из задних карманов и складываю их на груди. Потом сжимаю кулаки, представляя себе, с какой радостью вмазал бы ему по физиономии.

Опустив глаза в пол, я делаю глубокий вдох. Потом другой. И еще один напоказ – так прикольно видеть его замешательство. Покачав головой, я вновь поднимаю на него глаза:

– Дай мне твой сотовый.

Не будь я так разозлен, посмеялся бы над смущенным выражением его лица. Он со смешком делает шаг назад, но натыкается на кофейный столик. Чтобы не упасть, хватается за стеклянную поверхность и выпрямляется.

– У тебя что, своего нет? – бубнит он.

Стараясь пролезть мимо кофейного столика, он не смотрит на меня. Я спокойно обхожу диван и преграждаю ему путь, вытянув вперед руку:

– Грейсон, дай сюда телефон. Сейчас же.

Мы с ним примерно одинакового телосложения, и тут наши позиции равны. Но гнев дает мне некое преимущество, и Грейсон это прекрасно понимает. Он делает шаг назад, что, пожалуй, не слишком умно, поскольку тем самым он загоняет себя в угол гостиной. Порывшись в кармане, он наконец вынимает сотовый.

– Какого черта тебе понадобился мой телефон?

Я хватаю аппарат и нахожу номер Лесс, не нажимая на клавишу вызова. Потом передаю телефон ему:

– Позвони ей. Скажи, что ты подонок и что вы расстаетесь.

Грейсон смотрит на телефон, потом снова на меня.

– А пошел ты, – цедит он сквозь зубы.

Стараясь дышать спокойно, я кручу шеей и стискиваю челюсти. Но и от этого желание расквасить ему нос не утихает. Подавшись вперед, я хватаю его за воротник рубашки и притискиваю к стене, держа за горло. Напоминаю себе, что, если врежу ему до того, как он позвонит, мое самообладание последних десяти минут пропадет втуне.

Сжимаю зубы, в голове у меня стучит. Ни к кому и никогда я не испытывал такой ненависти, как сейчас. Мне страшно даже при мысли о том, что я хотел бы с ним сделать.

Пристально глядя ему в глаза, я рассказываю, что будет, если он не позвонит.

– Грейсон, – говорю я сквозь стиснутые зубы, – если не хочешь, чтобы я сейчас сделал с тобой то, о чем мечтаю, ты поднесешь телефон к уху, позвонишь моей сестре и скажешь, что между вами все кончено. Потом будет конец связи – и телефонной, и вообще.

Я еще сильнее сжимаю его шею; от недостатка кислорода лицо у него краснее рубашки.

– Отлично, – бормочет он, пытаясь высвободиться из моей хватки.

Дождавшись, когда он нажмет на клавишу вызова, я отнимаю руку и отпускаю его рубашку. Он подносит телефон к уху и, не отрываясь, смотрит на меня, пока мы стоим, замерев в ожидании ответа Лесс.

Я понимаю, как это все подействует на нее, но она даже не догадывается, что он вытворяет у нее за спиной. Пусть она неоднократно слышала об этом от других, ему всякий раз удается снова влезть в ее жизнь.

Но только не в этот раз, когда ситуация у меня под контролем. Я не стану отстраняться и больше не позволю ему так обходиться с моей сестрой.

– Привет, – произносит он в трубку.

Говоря с ней, он пытается отвернуться от меня, но я снова прижимаю его плечом к стене. Он морщится.

– Нет, детка, – нервно произносит он. – Я у Джексона дома. – Следует долгая пауза, пока он слушает ее. – Я знаю, что сказал это, но я соврал. Поэтому я и звоню. Лесс, я… я думаю, нам надо немного отдохнуть друг от друга.

Качаю головой, давая ему понять, что требуется полный разрыв. Я не жду от него, чтобы он дал ей отдохнуть от него. Я жду, чтобы он освободил мою сестру.

Закатив глаза, он отмахивается от меня.

– Нам придется расстаться, – без выражения произносит он.

Умолкнув, он дает ей выговориться. Похоже, этот бессердечный ублюдок не испытывает никакого сожаления. При мысли о том, как это действует на Лесс, у меня начинают дрожать руки и сдавливает грудь. Ненавижу себя за то, что подтолкнул Грейсона к этому, но Лесс заслуживает лучшего – пусть даже она так не считает.

– Все, довольно, – произносит он в трубку.

Я прижимаю его голову к стене, заставляя посмотреть на меня.

– Извинись, – требую я тихо, чтобы она не услышала моего голоса.

Прикрыв глаза, он вздыхает, потом наклоняет голову:

– Прости, Лесли. Жаль, что так вышло. – Резко нажав на кнопку, он несколько секунд смотрит на дисплей, потом бросает взгляд на меня: – Надеюсь, ты доволен. Только что ты разбил сердце своей сестры.

Это последние слова Грейсона, обращенные ко мне. Я два раза бью его кулаком в челюсть, он валится на пол. Потряхивая кистью, я направляюсь к выходу. Но не успеваю дойти до машины, как у меня в заднем кармане начинает гудеть сотовый. Я вытаскиваю его и, не глядя на дисплей, отвечаю:

– Привет.

Она плачет на том конце, пытаясь скрыть гневное дрожание голоса.

– Лесс, я уже еду. Все будет хорошо. Сейчас приеду.

* * *

После звонка Грейсона прошли почти сутки, но я по-прежнему испытываю чувство вины, поэтому, желая наказать себя, увеличиваю вечернюю пробежку на две мили. Я не ожидал, что Лесс так сильно расстроится. Теперь до меня дошло, что, заставив Грейсона позвонить, я решил проблему не лучшим образом. Но я просто не мог устраниться и позволить ему так скверно обойтись с ней.

Самым неожиданным в реакции Лесс было то, что ее гнев обратился не на одного Грейсона. Казалось, она злится на всех мужчин на свете. Вышагивая взад-вперед по спальне, она неустанно повторяла, что мужчины – «несчастные ублюдки», а я сидел и смотрел, как она изливает чувства. Наконец она умолкла, залезла в постель и там плакала, пока не уснула. Я лежал без сна, понимая, что отчасти виноват в ее страданиях. Я всю ночь провел в ее комнате: хотел знать, что с ней все в порядке, но в основном чтобы не позволить ей в момент отчаяния позвонить Грейсону.

Все же она сильнее, чем я предполагал. Она не пыталась связаться с ним ни вчера вечером, ни сегодня. Ночью она мало спала, поэтому перед обедом пошла к себе вздремнуть. Весь день я слонялся у нее под дверью, чтобы услышать, говорит ли она по телефону, но ничего такого не было. По крайней мере, пока я оставался дома. По сути дела, я уверен: вчерашний безжалостный звонок от Грейсона помог ей наконец увидеть его в истинном свете.

Перед дверью я сбрасываю кроссовки и иду на кухню долить воды в бутылку. Сейчас вечер субботы, и обычно мы с Дэниелом идем куда-нибудь, но я уже послал ему эсэмэску и предупредил, что остаюсь дома. Лесс просила меня побыть с ней, потому что не хочет где-нибудь случайно натолкнуться на Грейсона. Немного найдется семнадцатилетних парней, которые отказались бы от развлечений субботнего вечера ради просмотра какой-нибудь сентиментальной киношки в компании с убитой горем сестрой. Но опять же, большинство братьев и сестер не такие, как мы с Лесс. Не знаю, зависят ли наши близкие отношения от того, что мы с Лесс близнецы. Она моя единственная сестра, поэтому мне не с чем сравнивать. Она может посетовать, что я слишком ее опекаю, и в этом есть доля правды, но я не собираюсь ничего менять – пока. Или никогда.

Я взбегаю по лестнице, стаскиваю футболку и толкаю дверь ванной. Потом включаю воду, пересекаю коридор и стучу в дверь ее спальни:

– Сейчас я быстро приму душ. Закажешь пиццу? – Опираюсь рукой о дверь ее спальни и наклоняюсь, чтобы снять носки. Потом поворачиваюсь, швыряю их в ванную и снова стучу в дверь. – Лесс!

Она не отвечает, и я со вздохом поднимаю глаза к потолку. Ну, если она болтает с ним по телефону… И если она с ним разговаривает, это значит, он скажет ей, что в их разрыве виноват я, и тогда уж разозлится она! Вытираю ладони о шорты и открываю дверь спальни, приготовившись к очередной гневной нотации на тему «не лезь не в свое дело».

* * *

Войдя в комнату, вижу Лесс на кровати и в тот же миг мысленно переношусь в детство. Возвращаюсь к тому моменту, который изменил меня. Все во мне. Все в окружающем мире. Весь мой мир превратился из красочного в скучный, безжизненно-серый. Небо, трава, деревья – все некогда прекрасные вещи лишились своего великолепия в тот самый миг, когда я осознал, что повинен в исчезновении нашей лучшей подружки Хоуп.

С тех пор я стал по-другому смотреть на людей. На природу. И никогда уже, как прежде, не стремился заглянуть в будущее. Все вещи и явления, имеющие смысл, назначение и причины, все, что составляет суть жизни, превратилось во второсортную копию. Мой когда-то яркий мир вдруг стал размытой, бесцветной фотокопией.

Совсем как глаза Лесс.

Это не ее глаза. Они открыты. С того места, где она лежит, они устремлены прямо на меня.

Но это не ее глаза.

Они утратили цвет. Эта девушка – серая бесцветная фотокопия моей сестры.

Моя Лесс.

Я не в силах пошевелиться. Жду, что она подмигнет и засмеется, прервав дурацкую жестокую шутку, которую сейчас разыгрывает. Жду, когда мое сердце вновь забьется, когда вновь заработают легкие. Когда смогу опять управлять своим телом, ибо не понимаю, кто управляет им сейчас. Наверняка не я. Я все жду и жду, недоумевая, насколько у нее хватит терпения. Как долго человек может лежать с открытыми глазами? Как долго он может не дышать, прежде чем ему все же придется отчаянно глотнуть воздуха?

Черт, сколько пройдет времени, пока я соображу как-то помочь ей?

Я прикасаюсь к ее лицу, хватаю за плечо, трясу ее, а потом беру на руки. Из ее ладони выпадает пустой пузырек, но я не желаю на него смотреть. Глаза Лесс все так же безжизненны, и она больше не смотрит на меня, поскольку голова ее откидывается назад, а я все пытаюсь ее приподнять.

Выкрикиваю ее имя, но она не вздрагивает. Бью ее по щекам, но она не морщится и никак не реагирует на мои слезы.

Она ну совсем ничего не делает.

Она даже не говорит мне, что все будет хорошо, когда я ощущаю в душе страшную пустоту, осознавая, что лучшая часть меня мертва.

Глава 2

– Поищи ее розовую блузку и черные брюки, – просит мама.

Она не отрывает глаз от лежащего перед ней документа. Служащий похоронного бюро протягивает руку через стол и указывает какое-то место на бланке:

– Бет, еще пара страниц.

Механически, не задавая вопросов, моя мать подписывает бланки. На людях она старается держаться, но я знаю: стоит им уйти, как она снова сорвется. Миновало всего двое суток, но, глядя на нее, я понимаю, что она переживает все с начала.

Вы думаете, человек умирает один раз? Думаете, один только раз вы найдете безжизненное тело сестры? Только раз вам придется наблюдать, как на вашу мать обрушивается весть о смерти единственной дочери?

Это происходит не один раз.

Это происходит непрерывно.

Каждый раз, опуская веки, я вижу глаза Лесс. Каждый раз, как мать смотрит на меня, она опять слышит мои слова: ее дочь мертва. Во второй, в третий, в тысячный раз. Всякий раз, делая вдох, моргая или открывая рот, я вновь переживаю утрату Лесс. Я не спрашиваю себя, дойдет ли когда-нибудь до моего сознания факт ее смерти. Я спрашиваю себя, когда перестану прокручивать в уме эту картину.

– Холдер, им нужна ее одежда, – повторяет мать, поскольку я продолжаю сидеть. – Пойди в ее комнату и возьми розовую блузку с длинными рукавами. Это ее любимая, она бы ее надела.

Мама знает, что я не хочу идти в комнату Лесс, так же как и она. Отодвинув стул от стола, иду наверх.

– Лесс умерла, – бормочу я себе под нос. – Ей совершенно наплевать, что надеть.

Останавливаюсь перед ее дверью, понимая, что, войдя туда, вновь увижу эту сцену. Я не был в ее комнате с того момента, как нашел сестру, и у меня нет ни малейшего желания оказаться там снова.

Вхожу и закрываю за собой дверь, потом иду к шкафу. Изо всех сил стараюсь не думать об этом.

Розовая блузка.

Не думай о Лесс.

Длинные рукава.

Не думай о том, как тебе безумно хочется вернуться в тот субботний вечер.

Черные брюки.

Не думай, как чертовски ненавидишь себя за то, что подвел ее.

Но я думаю. Думаю об этом и начинаю терзаться и злиться. Хватаю охапку блузок, висящих в стенном шкафу, и с силой срываю их с вешалок. Они падают на дно шкафа. Вцепившись в перекладину над дверцей, я зажмуриваю глаза и вслушиваюсь в звук, который, раскачиваясь, издают пустые вешалки. Стараюсь сосредоточиться на том, что мне надо взять две вещи и уйти, но не могу пошевелиться. Помимо воли я продолжаю прокручивать в голове тот момент, когда вошел в эту спальню и обнаружил сестру.

Я падаю на колени, смотрю на кровать и в очередной раз переживаю ее смерть.

Прислонившись спиной к двери шкафа, закрываю глаза и сижу какое-то время, а потом понимаю, что не хочу здесь больше оставаться. Порывшись в куче блузок на дне шкафа, нахожу розовую с длинными рукавами. Потом снимаю с вешалки черные брюки и собираюсь подняться с пола, но тут замечаю на нижней полке толстую тетрадь в кожаном переплете.

Беру ее и кладу себе на колени, внимательно глядя на обложку. Я уже видел эту тетрадь раньше. Года три назад папа подарил ее Лесс, но она сказала мне, что не станет пользоваться тетрадью, потому что ей посоветовал вести записи психотерапевт. Лесс ненавидела психотерапию, и я никак не мог понять, зачем мама отправила ее туда. После того как мама и папа расстались, мы оба ходили на сеансы, но я перестал их посещать, когда они стали мешать футбольным тренировкам в школе. Мама против этого не возражала, но Лесс продолжала ходить к мозгоправу раз в неделю, последний был позавчера… Ее поступок доказал, что психотерапия не помогла.

Я открываю тетрадь на первой странице, и меня не удивляет, что она пустая. Интересно, а если бы Лесс вела записи в тетради, помогло бы это?

Сомневаюсь. Не знаю, что именно могло бы спасти Лесс от нее самой, но наверняка не ручка и бумага.

Вынимаю ручку из спирального крепления и начинаю писать ей письмо. Не знаю даже, зачем пишу. Не знаю, в таком ли она сейчас месте, откуда сможет увидеть меня, и вообще место ли это, но если она меня видит… Хочу, чтобы она узнала, как на меня подействовал ее эгоистичный поступок. В какое привел отчаяние. И каким одиноким я себя чувствую. И как мне невероятно жаль ее.

Глава 2 1/2

ты оставила джинсы на полу спальни. Такое ощущение, будто ты только что их сняла. Это так странно. Зачем тебе понадобилось оставлять джинсы на полу, если ты знала, что именно собираешься сделать? Нельзя было хотя бы бросить их в корзину с грязным бельем? Ты не думала о том, что будет, когда я найду тебя, и что кому-то придется в конце концов поднять твои джинсы и что-то с ними сделать? Ну, я-то не собираюсь их поднимать. И не собираюсь вешать твои кофточки обратно.

Как бы то ни было, я сейчас сижу под твоим стенным шкафом. На полу. Не знаю, право, что сказать тебе прямо сейчас или о чем тебя спросить. Конечно, у всех, кроме меня, на уме один вопрос: «Зачем она это сделала?» Но я не собираюсь спрашивать тебя, зачем ты это сделала, по двум причинам:

Ты не можешь ответить мне. Ты мертва.

Не знаю, есть ли мне дело до причин твоего поступка. В твоей жизни не было ничего такого, что могло бы тебя к этому подтолкнуть. И если бы ты сейчас увидела маму, то, вероятно, поняла бы это. Она совершенно раздавлена.

Знаешь, я никогда раньше не понимал, что значит быть раздавленным или опустошенным. Я полагал, мы испытали опустошенность, когда потеряли Хоуп. Случившееся с ней было для нас настоящей трагедией, но наши тогдашние чувства не идут ни в какое сравнение с тем, какие переживания ты доставила маме. Она опустошена до предела; это слово приобретает здесь новый смысл. Хорошо бы употребление его ограничивалось подобными ситуациями. Нелепо, что люди используют его для описания других ситуаций, помимо той, когда мать теряет своего ребенка. Потому что это единственная ситуация, для которой подходит данное определение.

Черт побери, я так по тебе скучаю! Мне очень жаль, что я подвел тебя. Прости за то, что не мог разглядеть происходящего у тебя в душе каждый раз, когда ты говорила мне, что у тебя все хорошо.

И… ну да. Почему, Лесс? Зачем ты это сделала?

Глава 2 3/4

мои поздравления. Ты стала очень популярной. Из-за тебя была забита парковка не только у дома, где проходила гражданская панихида, но и у соседнего, и у обеих церквей на улице. Так много было машин.

Я старался держаться в основном ради мамы. Папа выглядел немногим лучше ее. Похороны в целом были какими-то чудны́ми. Я стал думать: а если бы ты погибла в автокатастрофе или умерла от болезни, люди относились бы к этому как-то иначе? Если бы ты не приняла умышленно слишком большую дозу лекарства (такую формулировку предпочитает мама), тогда, полагаю, люди не вели бы себя так странно. Было такое ощущение, будто они боятся нас или, быть может, думают, что передозировка лекарства заразна. Они обсуждали это так, словно нас тут нет. Все эти взгляды, шепот и сочувственные улыбки. Мне просто хотелось схватить маму и увести оттуда, оградив ее от повторного переживания твоей смерти при каждом объятии, каждой слезе и каждой улыбке.

Разумеется, меня не могла не терзать мысль, что все приглашенные в чем-то винят нас, потому и ведут себя подобным образом. Я догадывался, о чем они думали.

Почему родные не предвидели, что это может случиться?

Как могли они проглядеть приметы?

Что это за мать?

Что это за брат, который не замечает подавленного состояния своей сестры-близняшки?

К счастью, едва началась гражданская панихида, внимание присутствующих сразу же переключилось с родственников на демонстрацию слайдов. Было показано много твоих и моих снимков, и на всех ты выглядела счастливой. Были также твои снимки с друзьями, и на них ты тоже выглядела счастливой. Твои фотографии с родителями до развода, твои снимки с мамой и Брайаном после повторного брака мамы, твои фотографии с отцом и Памелой, его второй женой.

Но только когда на экране появилась последняя фотография, до меня дошло. На этом снимке мы с тобой сидим перед нашим старым домом. Это тот самый снимок, который был сделан через полгода после исчезновения Хоуп. У тебя на руке браслет – такой же, как ты подарила ей в тот день, когда ее увезли. Я заметил, что ты перестала его носить пару лет назад, но никогда тебя об этом не спрашивал. Знаю, ты не очень любишь говорить о ней.

Но вернусь к той фотографии. Я обнимаю тебя за шею, и мы оба улыбаемся в камеру. На всех других снимках ты сияешь той же самой улыбкой. Это навело меня на мысль, что на всех фотографиях ты улыбаешься в точности так же. Нет ни одной твоей фотографии, где у тебя хмурый или смущенный вид. Создается впечатление, что всю жизнь ты пыталась сохранять это притворное выражение лица. Для кого – не знаю. Может, ты боялась, что камера навсегда запечатлеет какое-то истинное твое чувство. Потому что давай признаем: ты не была постоянно счастлива. А все эти вечера, когда ты засыпала, наплакавшись вволю? Все эти вечера, когда я обнимал тебя, пока ты плакала, но ты отказывалась сказать мне, что случилось. Ни один человек с искренней улыбкой не станет так рыдать в одиночестве. Лесс, я понимал, что у тебя были проблемы. Понимал, что наша жизнь и происходящие с нами вещи действуют на нас с тобой по-разному. Но каким образом мог бы я узнать, насколько серьезны твои проблемы, если ты никогда не говорила мне о них?

Может быть… Мне больно об этом думать. Но, может быть, я не знал тебя по-настоящему. Думал, что знаю, но не знал. Не то чтобы совсем не знал. Я знал девушку, которая плачет по ночам. И ту, которая улыбается на фотографиях. Но не знал девушку, у которой улыбка могла сочетаться со слезами. Понятия не имею, почему ты сияла притворными улыбками, но плакала неподдельными слезами. Когда парень любит девушку, в особенности свою сестру, он должен знать, что заставляет ее улыбаться, а что – плакать.

А я не знал. И не знаю. Лесс, мне жаль. Так жаль, что я позволил тебе притворяться, будто у тебя все хорошо, когда на самом деле это было далеко не так.

Колин Гувер с романом Потерявший надежду для загрузки в fb2 формате.

Автор бестселлеров Колин Гувер заворожила читателей своим романом «Без надежды», в котором рассказывается история девушки по имени Скай, встретившейся с давно потерянным другом детства Дином Холдером. С помощью Холдера Скай приоткрывает шокирующие семейные тайны и примиряется с воспоминаниями и эмоциями, которые оставили после себя глубокие шрамы.
В романе «Потерявший надежду» раскрывается правда про Дина Холдера. Его преследуют воспоминания о маленькой девочке, которую он не смог спасти от неминуемой опасности. Вся его жизнь омрачена чувством вины и раскаяния. Он не прекращает искать ее в надежде, что, найдя, обретет покой, необходимый для движения вперед. Но Холдер не мог даже предположить, что встреча с ней принесет ему еще бóльшие муки.
Холдер узнает, как события детской жизни Скай повлияли на него и его семью, и это заставляет его искать свое искупление в спасении Скай. Но только любовь к Скай помогает ему исцелиться самому.
Впервые на русском языке!

Если вам понравилась аннотация книги Потерявший надежду, то скачать ее в формате fb2 можно перейдя по нижеуказанным ссылкам.

На сегодняшний день в интернете размещено большое количество электронной литературы. Издание Потерявший надежду датировано 2015 годом, принадлежит жанру «Любовный роман» в серии «Сто оттенков любви» и выпускается издательством Азбука. Возможно, книга еще не вышла на российский рынок или не появилась в электронном формате. Не стоит расстраиваться: достаточно подождать, и она обязательно появится на ЮнитЛиб в формате fb2, а пока можно скачивать и читать онлайн другие книги. Читайте и наслаждайтесь познавательной литературой вместе с нами. Бесплатное скачивание в форматах (fb2, epub, txt, pdf) позволяет загружать книги сразу в электронную книгу. Помните, если роман сильно понравился - сохраните его себе на стену в социальной сети, пусть его увидят и ваши друзья!

Эсэмэска Дэниела.

Что собираешься делать вечером?


Извини. Планы.


Какого хрена! Девчонки? Нет! Я. Ты. Планы.


Не могу. Скорей всего, пойду на свиданку.




Можно мне прийти?



Тогда можно я буду твоей девчонкой в следующую субботу?


Конечно, детка.


Жду с нетерпением, сладенький.

Посмеявшись над посланиями Дэниела, очищаю дисплей и нахожу номер Скай. Я не общался с ней с того момента, как она заснула рядом со мной вчера вечером, так что не уверен, захочет ли она увидеть меня сегодня.

Когда приходить? Не подумай, что мне невтерпеж. Ты ужасная зануда.

Послав эсэмэску, я получаю сообщение от неизвестного мне номера.

Если ты путаешься с моей подругой, плати за время и не трать мое, козел.

Единственный известный мне человек с предоплаченными минутами – это Скай. А она сказала, что ее лучшая подруга купила ей телефон, и я всерьез надеюсь, что эта эсэмэска от лучшей подруги, а не от кого-то другого. Немедленно шлю ответ, надеясь разузнать что-то новое.

Как мне получить еще минут?

Как только я нажимаю на клавишу, приходит ответ от Скай.

Приходи в семь. И принеси что-нибудь поесть. Я не собираюсь для тебя готовить.

Но мне нравится.

* * *

Когда я был в продовольственном магазине, она послала мне другую эсэмэску с просьбой поспешить. Мне в самом деле нравится ее нетерпение поскорее со мной увидеться. Ужасно нравится. И она сама мне ужасно нравится. Как и все эти выходные.

Звоню в дверь, она открывается почти сразу. Едва увидев меня, Скай улыбается, и я еле слышно чертыхаюсь, потому что улыбка – еще одна ее черта, в которую я влюблен. Она бросает взгляд на пакеты с продуктами у меня в руках и вопросительно поднимает брови.

– Кто-то же должен быть гостеприимным, – пожимаю я плечами, поднимаюсь по ступеням и проскальзываю мимо нее прямо на кухню. – Надеюсь, ты любишь спагетти с фрикадельками, потому что именно это я приготовлю.

– Ты собираешься приготовить мне ужин? – скептически спрашивает она за моей спиной.

– Вообще-то, я буду готовить для себя, но, если хочешь, можешь присоединиться. – Я с улыбкой смотрю на нее, давая понять, что шучу.

– Ты всегда такой язвительный?

– А ты? – снова пожимаю я плечами.

– Ты всегда отвечаешь на вопрос вопросом?

Она хватает со стойки полотенце и швыряет в меня, но я увертываюсь.

– Хочешь выпить? – спрашиваю я.

– Предлагаешь мне чего-нибудь выпить в собственном доме?

Я подхожу к холодильнику и обшариваю полки, но выбор невелик.

– Хочешь поганого молока или газировки?

– У нас есть даже газировка?

Я осматриваю дверцу холодильника и улыбаюсь ей:

– Может хоть один из нас произнести фразу без вопроса?

– Не знаю, а разве может?

– И долго еще будем играть в эту игру? – Я достаю из холодильника последнюю бутылку газировки. – Тебе со льдом?

– А ты будешь со льдом?

Черт возьми, до чего сообразительная!

– Лед добавить?

– Ты любишь со льдом?

Проворная! Это впечатляет.

– У тебя хороший лед?

– Скажи, ты предпочитаешь дробленый лед или в кубиках?

Я чуть не отвечаю, что в кубиках, но спохватываюсь: это будет уже не вопрос. Прищурив глаза, смотрю на нее:

– Никакого льда тебе.

– Ха! – злорадно произносит она. – Я выиграла.

– Я позволил тебе выиграть, потому что мне жаль тебя. – Снова направляюсь к плите. – С таким храпом нужны положительные эмоции.

– Знаешь, приколы смешные только в форме эсэмэсок.

Она встает и подходит к холодильнику за льдом, а я в то же время собираюсь достать из него измельченный чеснок. Повернувшись ко мне спиной, она наполняет чашку льдом. Когда я подхожу к холодильнику, она поворачивается и смотрит на меня своими большими карими глазами, приоткрыв пухлые губы. Я делаю к ней шаг в надежде снова вызвать волнение. Мне нравится заставлять ее волноваться.

Поднимаю руку и, прижав ладонь к холодильнику, смотрю ей в глаза.

– Ты ведь понимаешь, что я шучу, да?

Судорожно вздохнув, она кивает. Я с улыбкой придвигаюсь к ней ближе:

– Ладно. На самом деле ты не храпишь. И даже чертовски очаровательна, когда спишь.

Не знаю, почему я сказал ей, что она не храпит. Может быть, не хочу, чтобы она догадалась, как долго я оставался в ее постели, глядя на нее спящую.

Она кусает нижнюю губу, беспомощно глядя на меня снизу вверх. Грудь ее поднимается, по коже бегут мурашки. Больше всего мне хочется сжать ее лицо в ладонях и поцеловать. Этот поцелуй нужен мне как воздух.

Но я уже сказал себе, что не стану этого делать.

– Скай. Хочу, чтобы ты… – на секунду я умолкаю и жду, когда она затаит дыхание, – посторонилась. Мне нужно в холодильник.

Я медленно отодвигаюсь и наблюдаю за ее реакцией. Она цепляется за холодильник у себя за спиной, словно пытается удержаться на ногах.

Видя ее реакцию на мою близость, я улыбаюсь. Догадавшись, что я нарочно дразнил ее, она прищуривается, а я хохочу.

Она отталкивает меня и отходит к бару:

– Какой же ты козел!

– Извини, но блин! Ты до того на меня запала, что трудно не подразнить.

Я продолжаю смеяться, когда иду к плите с чесноком. Положив немного в кастрюлю, я украдкой смотрю на нее. От смущения она закрывает лицо руками, и мне сразу становится стыдно. Не хочу, чтобы она сомневалась в том, что интересует меня, поскольку уверен: она интересует меня гораздо больше, чем я – ее. Думаю, я не успел ей это объяснить, что несправедливо.

– Хочешь узнать кое-что?

Она поднимает на меня взгляд и качает головой:

– Пожалуй, нет.

– Тебе полегчает.

– Сомневаюсь.

Я смотрю на нее: она не улыбается, и от этого мне больно. Мне хотелось, чтобы все получилось легко, я не собирался обижать ее.

– Похоже, я тоже немного увлечен тобой, – признаюсь я в надежде, что она поймет: я не собирался смущать ее.

– Совсем немного? – лукаво спрашивает она.

Нет. Не немного. Адски сильно.

Продолжаю подготавливать продукты, чтобы начать готовку и чтобы можно было сесть и поговорить, пока еда будет вариться. Она молча сидит за барной стойкой, наблюдая, как я хожу по кухне. Мне нравится, что она наблюдает за мной без ложной скромности. Она пялится на меня так, словно не желает смотреть ни на что другое, и мне это нравится.

– Что значит «lol»?

– Ты это серьезно?

– Да, серьезно.

– Это значит «смейся громко». Пишешь это, когда считаешь что-то смешным.

– Ха, – говорит она. – Но это же глупо.

– Ага, довольно глупо. Но это всего лишь прием, и эти сокращения ускоряют набор сообщений, когда их освоишь. Например, OMG, и WTF, и IDK, и…

– О боже, хватит! Тебе это щебетание не идет.

– Никогда больше не буду этого делать, – подмигиваю я. Подхожу к столешнице и вытаскиваю овощи из пакета. Потом ополаскиваю их, кладу перед собой разделочную доску и помидор. – Какой соус для спагетти ты любишь – с кусочками или однородный?

Она, задумавшись, смотрит мимо меня. Я жду, когда она очнется, но она все так же смотрит в пространство.

– Ты в порядке? – Я машу рукой у нее перед глазами. Она наконец выходит из прострации и поднимает на меня взгляд. – Ты где? Похоже, ты на время отключилась.

– Все нормально, – качает она головой.

Мне не нравится ее тон. Непохоже, чтобы у нее все было нормально.

– О чем задумалась, Скай?

Мне хочется знать, о чем она думает. А может, и не хочется: если она прикидывает, как бы избавиться от меня, то, пожалуй, постарается сделать вид, что все нормально.

– Обещаешь, что не будешь смеяться? – спрашивает она.

С облегчением перевожу дух: вряд ли она спросила бы меня об этом, если надеется, что я уйду. Но я не могу пообещать ей, что не буду смеяться, поэтому отрицательно качаю головой:

– Я говорил тебе, что всегда буду с тобой честным, поэтому – нет. Не могу обещать, потому что ты бываешь смешной, и это настраивает меня на провал.

– Ты всегда все усложняешь?

Я ухмыляюсь, но не отвечаю. Мне нравится, когда она злится на меня, поэтому нарочно молчу.

– Ну хорошо. – Она выпрямляется на стуле, делает глубокий вдох, словно готовясь к длинной речи, и я начинаю нервничать. – По правде, я ничего не понимаю в этих свиданиях – если это вообще свидание, – но знаю, что это не просто встреча двух друзей, поэтому начинаю думать о том, что случится дальше, когда тебе пора будет уходить; собираешься ты целовать меня или нет, вообще-то, я терпеть не могу сюрпризы, поэтому мне как-то неловко, ведь на самом деле я хочу, чтобы ты поцеловал меня, и это, наверное, наглость с моей стороны, но мне почему-то кажется, что ты тоже хочешь меня поцеловать, вот я и подумала, насколько было бы проще, если бы мы сейчас поцеловались и ты возился бы с ужином дальше, а я перестала бы прокручивать в голове всякие сценарии.

Не сомневаюсь, что не пришло еще время любить ее, но черт возьми! Ей бы надо перестать делать и говорить эти неожиданные вещи, которые вызывают у меня желание ускорить то, что происходит между нами. Потому что я хочу целовать ее, и заниматься с ней любовью, и жениться на ней, и чтобы она родила мне детей. И я хочу, чтобы все это произошло прямо нынешней ночью.

Но тогда мы лишим себя первого опыта, а первый опыт – это самое лучшее. Хорошо, что я терпелив.

Я опускаю нож на разделочную доску и смотрю ей в глаза:

– Это самая длинная фраза, которую мне доводилось слышать.

Мое замечание ей не нравится. Она фыркает и с недовольным видом откидывается на стуле.

– Расслабься.

Я смеюсь. Через минуту соус готов, и я ставлю на плиту пасту, чтобы мы могли спокойно поговорить. Потом вытираю руки о кухонное полотенце и кладу его на столешницу, после чего обхожу барную стойку и подхожу к Скай:

– Встань!

Она медленно встает, и я кладу руки ей на плечи, потом оглядываю комнату в поисках подходящего места, где я сообщу ей новость о том, что не собираюсь сегодня ее целовать. Несмотря на то что я очень этого хочу и знаю, что она тоже хочет, я все же намерен подождать.

Помнится, я говорил ей, что я не вредный, но не говорил, что не жестокий. И меня так забавляет, когда она взволнована, и я снова хочу заставить ее волноваться.

– Гм, – бубню я, делая вид, что ищу подходящее место, где буду ее целовать. Бросив взгляд в кухню, беру Скай за руки и тащу за собой. – Пусть холодильник снова послужит нам задником.

Прижимаю ее к холодильнику, и она не сопротивляется. Все это время она не сводит с меня пристального взгляда, и мне это нравится. Я упираюсь ладонями в холодильник с двух сторон от ее головы и медленно наклоняюсь к ней. Она закрывает глаза.

Мои глаза открыты.

Бросаю взгляд на ее губы. Благодаря поцелую, похищенному у нее прошлой ночью во сне, я имею представление, какие они мягкие. Но теперь мне любопытно узнать, каковы они на вкус. Меня одолевает сильное искушение наклониться еще на несколько дюймов и выяснить это, но я сдерживаюсь.

Я наблюдаю за ней еще несколько секунд, и она, не дождавшись поцелуя, распахивает глаза. Увидев, как близко я от нее, она вздрагивает всем телом, и это вызывает у меня смех.

Почему мне так нравится дразнить ее?

– Скай, – говорю я, глядя на нее сверху вниз, – я не собираюсь мучить тебя, но перед приходом решил: сегодня не поцелую.

В выражении ее лица почти сразу исчезает надежда.

– Почему нет?

В ее глазах видно непонимание, и мне это страшно не нравится, но я останусь верен своему решению. Однако ей следует знать, как сильно мне хочется ее поцеловать.

Я подношу руку к ее лицу и провожу пальцами по щеке. Кожа как шелковая. Мои пальцы скользят дальше по ее подбородку, потом по шее. Все мое тело напряжено, я не знаю, чувствует ли она то же, что и я. Не могу себе представить, чтобы типу вроде Грейсона так повезло и он мог прикасаться к ее лицу и ощущать вкус ее губ, не заботясь, получает ли она удовольствие.

Добравшись до ее плеча, я останавливаюсь и смотрю ей в глаза:

– Я хочу поцеловать тебя. Поверь, действительно хочу.

Очень, очень сильно.

Убираю руку с ее плеча и подношу к щеке. Она льнет к моей ладони, поднимая на меня взор, полный разочарования.

– Но если действительно хочешь, то почему не целуешь?

Я поворачиваю к себе ее лицо и шепчу:

– Потому что боюсь, ты ничего не почувствуешь.

Когда я произношу эти слова, на ее лице появляется смешанное выражение понимания и сожаления. Она понимает, что я имею в виду ее прохладное отношение к другим парням, и я не уверен, что она знает, как ответить. Она молчит, но я хочу, чтобы она поспорила со мной. Хочу, чтобы она сказала, что я не прав. Сказала, что уже чувствует то же самое, но вместо этого она лишь кивает и накрывает мою руку своей.

Жалея, что она не отвечает по-другому, я закрываю глаза. И это лишь подтверждает, что сегодня целовать ее не следует. Не понимаю, почему она так напряжена, но я буду ждать, сколько бы ни потребовалось. Теперь уйти от этой девушки никак не получится.

Я отодвигаю ее от холодильника и обнимаю. Скай робко отвечает на объятие, сомкнув руки вокруг моей талии и прижимаясь к моей груди. Она охотно льнет ко мне, и само ощущение того, что ей нравится быть у меня в объятиях, лучше всего пережитого мной за последний год. Прижимаюсь губами к ее волосам и втягиваю их аромат. Я мог бы простоять так всю ночь.

Однако звенит чертов таймер плиты, напоминая мне, что я готовлю ей ужин. Если это означает, что я должен отпустить ее, то лучше я поголодаю. Но я обещал приготовить ей ужин, поэтому разжимаю объятие и отступаю назад.

Меньше всего я ожидал увидеть на ее лице смущенное и несчастное выражение. Она опускает взгляд в пол, и я понимаю, что разочаровал ее. Очень. А я пытаюсь лишь приноровиться к подходящему для нее темпу. Не могу допустить, чтобы она думала, будто я торможу по своему желанию. Ведь не будь у нее проблем с другими парнями, мы бы не стояли сейчас на этой кухне. Мы бы лежали на ее кровати, как прошлой ночью, только в этот раз она не читала бы мне.

Я беру ее за обе руки и сплетаю наши пальцы.

– Посмотри на меня. – (Она робко поднимает лицо и устремляет на меня взгляд.) – Скай, сегодня я не буду тебя целовать, но поверь: я никогда так не хотел поцеловать девушку. Так что не думай, будто мне не хочется. Ты понятия не имеешь, как сильно я хочу. Можешь держать меня за руку, запускать пальцы мне в волосы, сидеть у меня на коленях, пока я кормлю тебя спагетти, но целовать тебя я сегодня не буду. И может быть, даже не завтра. Мне это нужно. Мне надо знать, что в тот момент, когда мои губы прикоснутся к твоим, ты почувствуешь то же самое, что и я. Потому что я хочу, чтобы твой первый поцелуй был лучшим в истории первых поцелуев. – Теперь в ее глазах нет грусти, и она даже улыбается мне. Я подношу к губам ее руку. – А теперь перестань дуться и помоги мне с фрикадельками. Хорошо? – спрашиваю я, ожидая подтверждения, что она мне верит. – Этого хватит, чтобы ты выдержала еще пару свиданий?

– Ага. – Не переставая улыбаться, она кивает. – Но в одном ты ошибся.

– В чем же?

– Ты сказал, что хочешь, чтобы мой первый поцелуй был лучшим первым поцелуем, но это будет не первый. И ты это знаешь.

Не знаю, как донести до нее это, но прежде ее не целовали. По крайней мере, если и целовали, то не так, как она того заслуживает. Обидно, что она не осознает этого, и я ставлю перед собой задачу показать ей, каким должен быть настоящий поцелуй.

Я отпускаю ее руки, беру в ладони ее лицо и веду обратно к холодильнику. Склоняюсь к ней, пока не начинаю ощущать на губах ее дыхание, и она судорожно вздыхает. Мне нравится ее беспомощный голодный взгляд, но еще больше меня волнует то, как она покусывает губы.

– Позволь мне кое-что объяснить, – вкрадчиво говорю я. – В тот момент, когда я прикоснусь к тебе губами, это будет твой первый поцелуй. Потому что, если ты никогда ничего не чувствовала, это значит, что тебя по-настоящему не целовали.

Она переводит дух, и ее руки вновь покрываются мурашками.

Я улыбаюсь с победным видом и, отойдя от нее, переключаю внимание на плиту. И тут слышу, как она сползает по холодильнику. Обернувшись, вижу, что она сидит на полу, ошеломленно глядя на меня. Я хохочу.

– Ты в порядке? – подмигнув ей, спрашиваю я.

Она улыбается, глядя снизу вверх, и подтягивает колени к груди.

– Ноги мне отказали. – Она смеется. – Наверное, потому, что меня так сильно к тебе тянет, – с сарказмом произносит она.

Я оглядываю кухню:

– Полагаешь, у твоей мамы есть настойка для людей, которых сильно влечет ко мне?

– У моей мамы есть настойки на все случаи жизни.

Подойдя к ней, я беру ее за руку и поднимаю. Потом кладу ладонь ей на поясницу и притягиваю к себе. Она, прищурившись, смотрит на меня и судорожно вздыхает. Приближаю губы к ее уху и шепчу:

– Знаешь, делай что хочешь… но постарайся не принимать эту настойку.

Ее грудь вздымается, и она смотрит мне в глаза с таким выражением, словно все сказанное мной не имеет никакого значения. Она хочет, чтобы я поцеловал ее, и ей наплевать на мои усилия воздерживаться от этого.

Я провожу рукой по ее спине и шлепаю по заду:

– Сосредоточься, девочка. Нам надо готовить еду.

* * *

– Ладно, один есть. – Она ставит стакан на стол.

По ее предложению мы играем в игру под названием «Обеденный квест». Ты можешь задать партнеру любой вопрос, а он не имеет права есть и пить, пока не ответит. Я не слышал о такой игре, но меня привлекает возможность спрашивать ее о чем угодно.

– Зачем ты пошел за мной из магазина?

Пожимаю плечами:

– Я уже говорил, что принял тебя за другую.

– Знаю, но за кого?

Может быть, я и не хочу играть в эту игру. Не готов рассказать ей о Хоуп. И определенно не готов рассказать о Лесс, но пути назад нет, потому что мой ответ загнал меня в ловушку. Ерзаю на месте и тянусь к стакану, но Скай выхватывает его у меня:

– Никакого питья. Сначала ответь.

Она ставит мой стакан на стол и ждет объяснения. Мне совсем не хочется вдаваться в подробности моего треклятого прошлого, поэтому я стараюсь отвечать просто.

– Я сам не знал кого, – вру я. – Только недавно понял, что сестру.

– Я напомнила тебе сестру? – Она корчит гримасу. – Это как-то неприлично, Холдер.

О, блин! Я совсем не это имел в виду.

– Нет, совсем не то. Ты на нее и вовсе не похожа. Что-то в тебе заставило вспомнить о ней. И я не знаю, зачем пошел за тобой. Все это было как-то нереально. Вся ситуация казалась странной, и потом, когда я наткнулся на тебя около своего дома…

Надо ли мне говорить ей, какие чувства у меня возникли? И что я был уверен: Лесс имеет к этому какое-то отношение, или это божественное вмешательство, или необъяснимое чудо. Ведь я искренне считаю, что все происшедшее нельзя объяснить простым совпадением.

– Было предчувствие, что это должно случиться, – наконец выговариваю я.

Она делает глубокий вдох, и я поднимаю на нее глаза, опасаясь, что говорить об этих вещах преждевременно. Она с улыбкой указывает на мой стакан:

– Теперь можешь пить. Твоя очередь спрашивать.

– О, вопрос легкий. Хочу знать, на чью мозоль я наступаю. Сегодня я получил от кого-то таинственное сообщение по электронке. Вот что там было: «Если ты путаешься с моей подругой, плати за время и не трать мое, козел».

– Это, конечно, Сикс, – с улыбкой произносит она. – Ежедневная поставщица позитивных установок.

Слава богу.

– Я так и думал. Потому что я очень ревнив, и, если бы это пришло от парня, я ответил бы не так любезно.

– Ты ответил? И что же ты написал?

– Это твой вопрос? Если нет, то я съем еще что-нибудь.

– Придержи коней и отвечай.

– Да, я ответил. Я спросил, как прикупить времени.

У нее краснеют щеки, и она ухмыляется:

– Я пошутила, этот вопрос не засчитывается. По-прежнему моя очередь.

Я кладу вилку около тарелки и вздыхаю над ее упрямством:

– У меня все остынет.

Она не обращает внимания на мою притворную досаду и, подавшись вперед, заглядывает мне в глаза:

– Мне хочется узнать о твоей сестре. И почему ты говорил о ней в прошедшем времени?

Ах, черт! Неужели я говорил о ней в прошедшем времени? Я со вздохом поднимаю глаза к потолку:

– Гм. А ты умеешь спросить!

– Такая игра. Правила не мои.

Похоже, этого объяснения не миновать. Но, честно говоря, я не против того, чтобы рассказать ей. Я предпочел бы не обсуждать определенные вещи о моем прошлом, но Лесс не кажется мне прошлым. Я по-прежнему считаю ее частью своей жизни.

– Помнишь, я говорил, что прошлый год для моей семьи выдался совсем паршивым?

Она кивает, и я с сожалением решаю прекратить разговор. Но она не любит неопределенности, так что…

– Она умерла тринадцать месяцев назад. Это было самоубийство, хотя мать предпочитает называть это «преднамеренной передозировкой».

Я не свожу с нее взгляда, ожидая обычной реплики вроде: «Сочувствую» или «Горе-то какое».

– Как ее звали? – спрашивает она.

– Лесли. Я называл ее Лесс.

– Она была старше тебя?

Только на три минуты.

– Мы были близнецами, – говорю я и принимаюсь за еду.

Она шире раскрывает глаза и протягивает руку к стакану. На этот раз останавливаю ее я.

– Моя очередь. – Теперь, когда запретных тем нет, я спрашиваю ее об одной вещи, о которой она не пожелала говорить вчера. – Хочу узнать о твоем отце.

Она стонет, но ей приходится соответствовать. Ей нельзя отказаться отвечать, поскольку я только что выложил ей все про Лесс.

– Я уже говорила тебе, что не видела его с трех лет и ничего не помню. По крайней мере, так мне кажется. Я не знаю даже, как он выглядит.

– У мамы нет фото?

Она слегка наклоняет голову, потом откидывается на стуле:

– Помнишь, ты сказал, что моя мать очень молодо выглядит? Так оно и есть. Она меня удочерила.

Я роняю вилку.

Удочерила.

В голову моментально приходит мысль: Скай все-таки может оказаться Хоуп. Правда, есть нестыковка: Скай удочерили в три года, а Хоуп похитили, когда ей было пять. Если только ей не солгали.

Но какова вероятность этого? И возможно ли, чтобы женщина вроде Карен была способна похитить ребенка?

– Что? Ты никогда не встречал приемных детей?

Я понимаю, что испытываемое мной потрясение отражается на моем лице. Откашливаюсь и пытаюсь собраться с мыслями, но в голове у меня возникает миллион разных вопросов.

– Тебя удочерили в три года? Это была Карен?

Она качает головой:

– Когда мне было три, моя мама умерла и меня взяли в приемную семью. Отец не мог воспитывать меня самостоятельно. Или не хотел. Так или иначе, у меня все хорошо. Мне повезло с Карен, и у меня нет желания заниматься раскопками. Будь ему до меня дело, нашел бы.

Ее мать умерла? Мать Хоуп тоже умерла.

Но Хоуп не отдавали в приемную семью, и ее отец не отказался от нее. Многовато неувязок, но в то же время такую возможность исключать нельзя. Либо ей все наврали про ее прошлое, либо у меня едет крыша.

Второе более вероятно.

– Что означает твоя татуировка? – Она указывает вилкой на мою татуировку.

Я смотрю на свою руку, дотрагиваясь до букв, составляющих имя Хоуп.

Будь она Хоуп, то вспомнила бы. И только поэтому я все еще верю, что Скай не носила этого имени никогда.

Хоуп вспомнила бы.

– Это напоминание. Я сделал ее после смерти Лесс.

– Напоминание о чем?

И это будет единственный неопределенный ответ, который она получит на свои вопросы, потому что я решительно не собираюсь все объяснять.

– О людях, которых я в своей жизни подвел.

Ее лицо выражает сочувствие.

– Не очень веселая игра, правда?

– Не очень. – Я смеюсь. – Просто отстой. Но давай дальше, у меня остались вопросы. Ты помнишь что-нибудь с того времени, когда тебя еще не удочерили?

– Вряд ли. Так, какие-то обрывки. Оказывается, когда подтвердить твои воспоминания некому, они попросту стираются. Единственное, что у меня было до появления Карен, – это украшения, но я понятия не имею, от кого они мне достались. Теперь я не могу отделить реальность от снов и телепередач.

– А маму помнишь?

Скай на миг умолкает.

– Моя мать – Карен, – без выражения отвечает она. Понятно, что она не хочет об этом говорить, и я не собираюсь ее принуждать. – Все, моя очередь. Последний вопрос, а потом у нас десерт.

– Никак у нас и десерт будет? – спрашиваю я, пытаясь разрядить обстановку.

– Зачем ты избил его? – интересуется она, сводя на нет мои старания.

Мне не хочется говорить об этом. Отодвигаю тарелку. Пусть выигрывает этот раунд.

– Вот этого, Скай, тебе знать не нужно. Согласен на штраф.

– Но я хочу.

Само воспоминание об этом дне заставляет меня волноваться. Сжимаю челюсти.

– Я уже говорил: избил за то, что придурок.

– Это как-то неопределенно, – прищуривается она. – Ты ведь не любишь неопределенности.

Да, мне нравится ее упрямство, но лишь в том случае, когда она не заставляет меня ворошить прошлое. К тому же я не имею представления о том, что ей наговорили об этой ситуации. Я взял себе за правило добиваться от нее открытости: пусть спрашивает меня обо всем и услышит от меня правду. Если я откажусь отвечать ей, она не станет мне открываться.

– Это было на первой неделе, когда я вернулся в школу после смерти Лесс. Мы учились вместе, и все знали, что произошло. Проходя по коридору, я услышал, как этот парень говорит что-то про Лесс. Мне это не понравилось, и я дал ему понять. Но все зашло слишком далеко, и в какой-то момент я оказался на нем верхом. Я молотил и молотил его, и мне было на все наплевать. Паршиво то, что парень, скорее всего, оглох на левое ухо, но мне все равно пофиг.

Невольно сжимаю в кулак руку на столе. Даже воспоминания о том, как все вели себя после ее смерти, снова приводят меня в бешенство.

– Что он сказал про нее?

Я откидываюсь на стуле и упираюсь взглядом в поверхность стола. Мне совсем не хочется смотреть ей в глаза, когда меня обуревает ярость.

– Я слышал, как он, смеясь, говорил приятелю, что Лесс выбрала эгоистичный и легкий выход. Она, дескать, сдрейфила, могла бы и пережить.

– Что пережить?

– Жизненные трудности.

– Ты ведь не думаешь, что она выбрала легкий выход.

Нет, я не думаю, что Лесс выбрала легкий выход. Я совсем так не думаю.

Я тянусь через стол и сжимаю руку Скай:

– Лесс была офигенно смелой. Нужно много мужества, чтобы так поступить. Взять и покончить со всем, не зная, что будет потом. Не зная даже, наступит ли это «потом». Легче влачить существование, мало похожее на жизнь, чем послать все на хрен и уйти. Она была из немногих, которые способны послать. И каждый день, пока еще живу, я одобряю ее поступок, на который вряд ли отважусь.

Умолкнув, я смотрю на Скай: глаза у нее широко открыты. Рука, которую я сжимаю, дрожит. Мы смотрим друг на друга, и я осознаю: она не находит слов. Я пытаюсь разрядить обстановку и поменять тему. Она говорила, что это последний вопрос, а потом у нас будет десерт.

Наклонившись вперед, целую ее в макушку, потом иду на кухню:

– Что тебе принести – шоколадных пирожных или печенья?

Взяв тарелки с десертом, наблюдаю за ней из кухни. Она смотрит на меня широко открытыми глазами.

Я огорошил ее.

Только что я здорово ее огорошил.

Я подхожу, опускаюсь перед ней на колени и беру в ладони ее лицо:

– Эй, я не хотел тебя напугать. У меня нет склонности к суициду, если боишься. И я не больной на голову и не помешанный. У меня нет посттравматического стресса. Просто я брат, любивший сестру больше самой жизни, и я немного нервничаю, когда думаю о ней. И если мне легче справиться с этим, когда я говорю себе, что она поступила достойно, хотя это не так, то уже не слишком страшно. Я просто пытаюсь пережить. – Я выжидаю, пока мои слова дойдут до ее сознания, потом заканчиваю объяснение. – Я чертовски любил эту девочку, Скай. Мне надо поверить в то, что ее поступок был единственно возможным выходом, иначе никогда себе не прощу, что не помог найти другой. – Прижимаюсь лбом к ее лбу, уверенно глядя ей в глаза. – Понимаешь?

Мне надо, чтобы она поняла: я пытаюсь. Может быть, я не сумею собраться и придумать, как смириться со смертью Лесс, но я пытаюсь.

Она сжимает губы и кивает, потом отводит мои руки от своего лица.

– Мне нужно в туалет, – говорит она, поспешно обходя меня.

Потом мчится в ванную и закрывает за собой дверь.

Господи Исусе, зачем я зашел так далеко? Иду в коридор, собираясь постучать в дверь и извиниться, но решаю сначала дать ей несколько минут. Знаю, это тяжело. Может быть, ей достаточно минуты-другой.

Жду в коридоре, когда дверь ванной откроется. Непохоже, чтобы она плакала.

– Все хорошо? – спрашиваю я, делая шаг к ней.

Она улыбается и судорожно вздыхает:

– Я назвала тебя впечатлительным. Вот и доказательство.

Она опять стала собой. Мне в ней это нравится.

Пока мы идем в ее спальню, я с улыбкой обнимаю ее и упираюсь подбородком ей в макушку.

– Тебе уже можно залетать?

– Не. – Она смеется. – Не в эти выходные. К тому же, чтобы обрюхатить девушку, нужно ее сначала поцеловать.

– Небось надомное обучение исключает сексуальное просвещение? Потому что я легко могу обрюхатить тебя без всяких поцелуев. Хочешь, покажу?

Она плюхается на кровать и берет книгу, которую читала мне вчера вечером.

– Поверю тебе на слово. К тому же надеюсь, что к последней странице мы вполне просветимся по части секса.

Я ложусь рядом и притягиваю ее к себе. Она кладет голову мне на грудь и принимается за чтение.

* * *

Крепко сжав кулак, я прижимаю его к боку, изо всех сил стараясь не прикасаться к ее рту. Ничего более совершенного я до сих пор не видел.

Она читает уже более получаса, но я не услышал ни одного слова. Прошлой ночью было гораздо проще уделять внимание повествованию, потому что я не смотрел на нее. Сегодня вся моя воля без остатка уходит на то, чтобы не поцеловать ее. Она опирается на меня, положив голову мне на грудь и используя меня вместо подушки. Надеюсь, она не слышит громкого стука моего сердца. Каждый раз, как она поднимает на меня взгляд, переворачивая страницу, я еще крепче сжимаю кулаки и стараюсь держать руки при себе, но мое сопротивление резонирует в биении сердца. И дело не в том, что я не хочу прикоснуться к ней. Я так сильно желаю этого, что испытываю физическую боль.

Просто я не хочу, чтобы для нее это было несущественным. Когда я прикасаюсь к ней, мне нужно, чтобы она это почувствовала. Чтобы все, что я ей говорю и делаю с ней, было существенным.

Вчера вечером, когда она призналась, что ничего не чувствует, когда ее целуют, с моим сердцем произошла эта странная вещь: оно как будто сжалось. Я встречался со многими девчонками, хотя ей этого не говорил. И ни на одну из них мое сердце не отзывалось так, как на нее. Я сейчас не говорю о сердечном чувстве к ней, поскольку, если быть честным, почти ее не знаю. Я говорю о физической реакции моего сердца на нее. Каждый раз, как она заговаривает, улыбается или, боже сохрани, смеется, мое сердце немедленно отзывается на это. Меня это бесит, но в то же время мне нравится, и я начинаю к этому привыкать. Стоит ей заговорить, как биение в груди напоминает мне: там еще что-то есть.

Потеряв Хоуп, я лишился огромной части своей души. В прошлом году я был убежден, что смерть Лесс унесла остатки моей души. Но, проведя последние два дня со Скай, я в этом усомнился. Пожалуй, все это время внутри у меня было не так пусто, как я полагал. Что бы там ни было, моя душа спала, а Скай постепенно пробуждает ее.

С каждым словом и каждым брошенным на меня взглядом она неосознанно вызволяет меня из этого многолетнего кошмара, в котором я жил, и я хочу, чтобы она продолжала это дело.

Черт побери…

Разжимаю кулак и подношу руку к ее волосам, рассыпанным по моей груди. Беру прядь и наматываю на палец, не сводя глаз с ее рта, пока она читает. Ловлю себя на том, что то и дело сравниваю ее с Хоуп, несмотря на старания этого не делать. Пытаюсь вспомнить, какими в точности были глаза Хоуп и были ли у нее на переносице такие же четыре веснушки, как у Скай. Каждый раз, принимаясь сравнивать их, сам себя останавливаю. Теперь это не имеет значения, не стоит об этом думать. Скай доказала, что она не может быть Хоуп, и мне надо принять это. Невозможно представить себе, что девочка, которую я когда-то потерял, лежит у моей груди, и я наматываю на палец прядь ее волос… Мне необходимо мысленно разделить их, пока я не совершил какую-нибудь глупость, например не назвал Скай другим именем.

Замечаю, что губы ее сжимаются в тонкую линию, и она перестает читать. Это очень обидно, потому что движение ее губ меня просто гипнотизирует.

– Почему перестала говорить? – спрашиваю я, не глядя ей в глаза.

Не отрываю взгляда от ее губ, надеясь, что они снова зашевелятся.

– Говорить? – переспрашивает она, искривив губы в усмешке. – Холдер, я читаю. Это совсем другое. А тебе, похоже, и дела нет.

– Ну как же, есть. – Я приподнимаюсь на локтях. – До твоих губ. Может быть, не до слов, которые с них слетают, но до самих губ – точно.

Я выскальзываю из-под нее, и она оказывается на спине, потом перемещаюсь вниз и ложусь рядом с ней. Притягиваю ее к себе и снова начинаю забавляться с ее волосами. То, что она совершенно не противится, означает лишь, что весь остаток треклятой ночи мне придется бороться с собой. Она уже дала мне понять, что хочет поцелуя. И черт меня побери, если мне придется еще хуже, чем в тот момент, когда я оставил ее у холодильника!

Блин! От одной мысли об этом я завожусь почти так же, как если бы это происходило на самом деле.

Выпускаю прядь ее волос и смотрю, как мои пальцы прижимаются к ее губам. Не знаю, что происходило за последние пять секунд, но сейчас я смотрю на свою руку, которая слегка прикасается к ее губам, словно я утратил контроль над собственными конечностями. У моей руки собственный разум, но мне наплевать… и я не хочу ее останавливать.

Чувствую на кончиках пальцев ее дыхание, и, чтобы сфокусироваться на чем-то ином, помимо желания, мне приходится кусать себя за щеку изнутри. Ибо сейчас важны не мои желания, а ее. И я очень сомневаюсь, что она хочет попробовать мои губы так же сильно, как я – ее.

– У тебя красивый рот. – Я продолжаю медленно поглаживать его кончиками пальцев. – Не могу наглядеться.

– Надо попробовать на вкус, – говорит она. – Он восхитительный.

Святые угодники!

Я зажмуриваю глаза и склоняю голову к ее шее, заставляя себя не смотреть на эти губы:

– Прекрати, шалава злая.

Она смеется:

– Ни за что. Это ведь ты придумал дурацкое правило, почему я должна его выполнять?

О господи! Для нее запреты на поцелуи – это игра, и она будет бесконечно дразнить меня. Не могу этого позволить. Если я поддамся и поцелую ее, пока она еще не готова, то не смогу остановиться – я это знаю. Не представляю, что сейчас творится в моей груди, но мне в самом деле нравится быть рядом с ней. Если у меня получится затянуть все это, чтобы она почувствовала то же, что и я, то именно так я и поступлю. Даже если потребуется несколько недель, чтобы довести ее до этой точки, я буду ждать неделями. А между тем сделаю все возможное, чтобы ее следующий первый шаг стал значительным.

– Потому что ты знаешь, я прав, – объясняю я, почему ей нужно помочь мне в выполнении этого правила. – Мне нельзя тебя целовать, потому что поцелуи заводят дальше и еще дальше, а при нашем темпе к следующим выходным у нас иссякнет запас первых шагов. Разве не хочешь растянуть?

Отодвигаюсь от ее шеи и смотрю на нее сверху вниз, вполне сознавая, что между нашими губами расстояние меньше, чем между телами.

– Первые шаги? – с любопытством спрашивает она. – А сколько их?

– Не так уж много, вот почему лучше растягивать. Со дня знакомства мы уже прошли их немало.

Она наклоняет голову, и на лице ее появляется очаровательно-серьезное выражение.

– Это каких же?

– Самых простых. Первое объятие, первое свидание, первый сон вместе (правда, я-то не спал). Осталось совсем немного. Первый поцелуй. Первый сон, но уже без сна. Первая свадьба. Первый ребенок. Потом все кончится. Жизнь станет приземленной и скучной, и мне придется развестись с тобой и жениться на женщине на двадцать лет моложе, чтобы все началось сначала, а ты погрязнешь в домашних хлопотах. – Я с улыбкой прижимаю ладонь к ее щеке. – Понимаешь, детка? Все для твоего блага. Чем дольше я тяну с поцелуем, тем больше пройдет времени, прежде чем я вынужден буду оставить тебя на бобах.

Она смеется, и от этого звука мне становится трудно дышать, поскольку в горле появляется огромный комок, и я с трудом сглатываю.

– Жуткая логика, – говорит она. – Ты мне теперь не так уж и нравишься.

Вызов принят.

Плавным движением я ложусь сверху, удерживая вес на руках. Если я сейчас прикоснусь телом к любой части ее тела, то мы очень быстро перейдем ко вторым и третьим шагам.

– «Не так уж»? – глядя прямо ей в глаза, спрашиваю я. – Значит, было «очень даже»!

Ее глаза темнеют, и она качает головой. Вижу, как чуть заметно шевелится ямка у основания горла, когда она сглатывает, перед тем как заговорить.

– Ничего подобного. Меня от тебя тошнит. Пожалуй, не стоит меня целовать, иначе вырвет.

Я смеюсь, потом опираюсь на локоть, чтобы приблизиться к ее уху, по-прежнему стараясь не прикасаться к другим частям тела.

– Лгунья, – шепчу я. – Тебя ужасно тянет ко мне, и я это докажу.

Я всерьез собирался отодвинуться от нее, но, ощутив аромат ее кожи, не смог. Не успеваю принять никакого решения, а мои губы уже прижимаются к ее шее. Но сейчас я скорее ощущаю необходимость попробовать ее на вкус, чем принимаю решение. Когда я отодвигаюсь от нее, она судорожно вздыхает, и я могу лишь надеяться, что ее вздох был искренним. Мысль о том, что прикосновение моих губ к ее шее вызывает у нее то же ощущение, что и у меня, заставляет меня ликовать. Напрасно я принял вызов, потому что этот вздох подтолкнул меня к продолжению игры. Я вновь приближаю губы к ее уху и шепчу:

– Ты почувствовала это?

Глаза у нее закрыты, и она, тяжело дыша, качает головой. Я смотрю на ее грудь, вздымающуюся в опасной близости от моей.

– Хочешь, чтобы я продолжил?

Мне хочется, чтобы она умоляла меня снова сделать это, но она качает головой. Она дышит в два раза чаще, чем минуту назад, и я знаю, что достал ее. Я смеюсь над тем, как она категорично качает головой, и в то же время сжимаю простыню в кулаке. Придвигаюсь к ее рту, потому что вдруг переполняюсь желанием вдохнуть ее дыхание. У меня ощущение, что мне оно нужней, чем ей самой, и я вдыхаю, в то же время прикасаясь губами к ее шее. На этом я, правда, не останавливаюсь. Не могу остановиться. Продолжаю осыпать поцелуями ее щеку, спускаясь к уху. На миг замираю и произношу ровным голосом:

– Ну и как?

И она вновь упрямо качает головой, отклоняя ее назад и немного влево, чтобы облегчить мне доступ. Подношу руку к ее талии и, не спуская с нее глаз, просовываю руку ей под футболку и начинаю гладить по животу. Наблюдаю за ее реакцией, но у нее на лице сейчас строгое выражение, губы сжаты, словно она пытается сдержать дыхание. Не хочу, чтобы она сдерживала дыхание. Мне надо слышать его.

Когда я приближаю губы к ее скуле, она испускает сдерживаемый вздох, как я и надеялся. Вожу носом по ее щеке, вдыхая ее запах, потом опускаюсь ниже, чутко прислушиваясь к каждому легкому вздоху, слетающему с ее губ, словно это последние звуки, которые я услышу в жизни. Когда я добираюсь до ее уха, у меня активизированы четыре чувства и серьезно недостает пятого – вкуса. Знаю, что сегодня не смогу попробовать ее губы, но мне необходимо вкусить хотя бы какую-то ее часть. Прижимаю губы к ее уху, и она моментально обхватывает меня рукой за шею, притягивая к себе. Стоит мне ощутить ее отклик, и моя душа распахивается, я полностью поддаюсь ей, желая только, чтобы ее отклик не ослабевал. Сразу же раскрываю губы и начинаю скользить языком по ее коже, упиваясь ее сладостью и сохраняя ощущение в памяти. Никогда мне не доводилось испытывать подобное наслаждение.

Потом она издает стон, и, боже правый, в этом звуке тонет все, что я знал о своих желаниях или потребностях. С этого момента моей новой и единственной целью в жизни станет отыскание способа заставить ее снова издать этот звук.

Прижимаю ладонь к ее голове и отдаюсь на волю чувств, целуя и лаская каждый дюйм ее шеи, пытаясь найти то самое местечко, которое несколько мгновений назад вызвало подобную реакцию. Она откидывает голову на подушку, и я, воспользовавшись случаем, продолжаю изучать ее шею. Как только мои губы начинают приближаться к возвышению ее груди, я заставляю себя отступить, не желая дойти до момента, когда она попросит меня прекратить. Потому что я совершенно не хочу прекращать то, чем мы занимаемся.

Глаза ее по-прежнему закрыты, и я приближаю губы к ее губам, нежно целуя в уголок рта.

И вот оно. Из ее гортани вновь раздается тишайший и нежнейший звук. Не могу проигнорировать то, что в ответ на этот звук и у меня кое-что пробуждается. Продолжаю покрывать поцелуями уголки ее рта, умудряясь каким-то образом найти в себе силы отодвинуться от нее.

Мне приходится на миг притормозить, ибо если я этого не сделаю, то наверняка нарушу свое единственное на этот вечер правило: никаких контактов между губами. Знаю: поцелуй я ее прямо сейчас, и будет здорово. Но я не хочу, чтобы ей было здорово. Пусть будет неописуемо. Глядя на ее губы, я точно знаю, что для меня это будет неописуемо.

– Они у тебя восхитительны, – говорю я. – Как сердечки. Я могу глазеть на твои губы дни напролет, и мне не надоест.

Она открывает глаза и улыбается:

– Нет. Не делай этого. Если будешь только глазеть, то надоест мне.

Пропади пропадом эта улыбка. Мучительно видеть, как эти губы улыбаются, морщатся, надуваются, смеются и говорят, когда все, что мне нужно, – чтобы они целовали меня.

Но потом она облизывает губы, и все, что я знаю о страдании, начинает казаться пустяком по сравнению с толчками сердца в груди. Господи Исусе, эта девушка!

Я со стоном прижимаюсь лбом к ее лбу. Теперь, когда ее рот совсем близко от моего, я совершенно теряю самообладание. Опускаюсь на нее сверху, и в комнату словно врывается поток теплого воздуха, который окутывает нас. Мы оба чувствуем все одновременно, одновременно стонем, вместе двигаемся и вместе дышим.

И вот мы вместе отдаемся чувству. Всеми четырьмя руками мы стаскиваем мою футболку, словно две руки не могут с этим справиться. Как только футболка сброшена, она охватывает меня ногами, плотно прильнув ко мне. Я снова прижимаюсь лбом к ее лбу и раскачиваюсь над ней, найдя новый способ извлекать из ее рта эти еле слышные звуки, ставшие моей новой любимой мелодией. Мы продолжаем двигаться вместе, и чем чаще она дышит и стонет, тем ближе мои губы к ее губам в надежде сразу уловить эти звуки. Мне нужен лишь маленький образчик ее поцелуя. Маленький анонс, вот и все. Я слегка касаюсь губами ее губ, и мы оба судорожно вздыхаем.

Она чувствует это! Она в самом деле офигенно чувствует это, и я вполне удовлетворен. Не хочу ускорять ход событий, но и замедлять тоже не хочу. Пусть все остается как есть, потому что это обалденно.

Мне нравится ощущать скольжение ее губ по моим, и я немного отстраняюсь, чтобы облизнуть пересохшие губы. Затем выпрямляю ноги, перенося вес с колен, не ожидая, что это небольшое перемещение так на нее повлияет. Она выгибает спину и шепчет:

– О боже!

Чувствую, что должен ответить ей: она явно взывает ко мне, обнимая за шею и утыкаясь в меня головой. У нее дрожат руки, а ногами она обхватывает меня за талию, и я понимаю, что она не только чувствует это сейчас, но и всеми силами пытается этому противиться.

– Холдер, – шепчет она, вцепившись в мою спину.

Не знаю, хочет ли она, чтобы я ей ответил, но я потерял дар речи, так что это не важно. Я даже почти утратил способность дышать.

– Холдер.

На этот раз она более настойчиво произносит мое имя, и я целую ее в макушку, замедляя ритм движения. Она еще не попросила меня прекратить или притормозить, но я уверен, что именно это она собирается сделать. Я готов на все, лишь бы отклонить ее просьбу: она невероятно хороша, и я совершенно не хочу прекращать.

– Скай, если ты просишь меня прекратить, я прекращу. Но пожалуйста, не делай этого, потому что я совсем не хочу останавливаться.

Приподнявшись, я смотрю на нее сверху, продолжая еле заметно двигаться. Она все еще не просит меня остановиться, и, честно говоря, я этого боюсь. Боюсь, что если приторможу, то ее ощущения пропадут. Это пугает меня, поскольку знаю, что я сам буду продолжать ощущать ее в течение многих дней после этого. Мне приятно сознавать: то, что я делаю с ней сейчас, так на нее действует, что она должна попросить меня остановиться, а иначе она совершит неожиданный первый шаг.

Я глажу ее щеку тыльной стороной ладони, желая, чтобы она сделала сегодня этот первый шаг:

– Обещаю, мы не станем заходить дальше. Но пожалуйста, не проси меня прекратить на этом месте. Мне надо смотреть на тебя и слышать тебя, потому что я знаю, твои ощущения правильные, и это чертовски здорово. Ощущения просто потрясающие. И… пожалуйста.

Я прикасаюсь к ее губам легким поцелуем и моментально отодвигаюсь, пока это удивительное прикосновение не превратилось в нечто большее. Ее губы кажутся непостижимо совершенными. Чтобы овладеть собой, мне приходится приподняться над ней. Иначе в следующее мгновение я слечу с катушек. Я смотрю на нее, она смотрит на меня, пытаясь найти в моих глазах ответ на вопрос, на который может ответить только она сама. Я терпеливо жду, когда она решит, в какую сторону мы двинемся дальше.

Она качает головой взад-вперед и кладет ладони мне на грудь.

– Не надо. Что бы ты ни делал, не останавливайся.

Замираю, несколько раз мысленно повторяю ее слова, пока до меня не доходит, что она просила меня не останавливаться. Обнимаю ее за шею и прижимаюсь к ней лбом.

– Спасибо, – затаив дыхание, говорю я.

Потом опускаюсь на нее, и мы возобновляем движение в том же ритме. Чувствовать, как она прижимается ко мне, – такое неописуемое наслаждение. Вряд ли после этого я останусь прежним. Эта девушка подняла планку так высоко над головами всех прочих девчонок, что с ней никто не сравнится.

Я целую ее всюду, где к ней уже прикасались мои губы, согласуясь с ритмом ее вздохов и стонов. Почувствовав, как напрягается ее тело, я отрываюсь от ее шеи и смотрю на нее сверху вниз. Она глубже вонзает ногти в мою кожу, потом откидывает голову назад и закрывает глаза. Она прекрасна, но мне надо, чтобы она смотрела мне в глаза.

– Открой глаза, – прошу я. Она вздрагивает, но не смотрит на меня. – Пожалуйста.

Когда я произношу слово «пожалуйста», ее веки сразу же поднимаются. Ее тело начинает содрогаться подо мной, она морщит брови, пытаясь восстановить дыхание. И все это время мы не сводим глаз друг с друга. Мне остается лишь смотреть на это неописуемое зрелище, которое разворачивается перед моими глазами. Когда с ее губ слетает громкий стон, она не в состоянии больше держать глаза открытыми. Едва она закрывает их, как я вновь прикасаюсь губами к ее губам. Когда она наконец успокаивается, я перемещаюсь к ее шее, осыпая ее поцелуями, как хотел бы целовать ее в губы.

Автор бестселлеров Колин Гувер заворожила читателей своим романом «Без надежды», в котором рассказывается история девушки по имени Скай, встретившейся с давно потерянным другом детства Дином Холдером. С помощью Холдера Скай приоткрывает шокирующие семейные тайны и примиряется с воспоминаниями и эмоциями, которые оставили после себя глубокие шрамы.

В романе «Потерявший надежду» раскрывается правда про Дина Холдера. Его преследуют воспоминания о маленькой девочке, которую он не смог спасти от неминуемой опасности. Вся его жизнь омрачена чувством вины и раскаяния. Он не прекращает искать ее в надежде, что, найдя, обретет покой, необходимый для движения вперед. Но Холдер не мог даже предположить, что встреча с ней принесет ему еще бо́льшие муки.

Холдер узнает, как события детской жизни Скай повлияли на него и его семью, и это заставляет его искать свое искупление в спасении Скай. Но только любовь к Скай помогает ему исцелиться самому.

Впервые на русском языке!

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Потерявший надежду" Гувер Коллин бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Потерявший надежду Колин Гувер

(Пока оценок нет)

Название: Потерявший надежду

О книге «Потерявший надежду» Колин Гувер

Колин Гувер является довольно успешной современной американской писательницей. Она родилась в 1979 году в штате Техас. Мировая известность пришла к ней после публикации романа «Без надежды». В нем рассказывалось о девушке по имени Скай, которая спустя много лет встретила своего давнего друга Дина. Они были знакомы еще в детстве и имели много общих тайн. Молодой человек помог Скай разобраться с многочисленными проблемами, связанными с воспоминаниями о прошлом. Читать произведения талантливой писательницы стоит, прежде всего, тем, кто испытывает непреодолимую тягу к разгадыванию сложных психологических загадок.

В книге «Потерявший надежду» рассказывается о сложной и запутанной жизни самого Дина. Читатели наконец-то смогут узнать правду о таинственном молодом человеке.

Ему постоянно снится маленькая девочка, которую он не смог уберечь от опасности. Дин испытывает гнетущее чувство вины. Он пребывает на распутье и раскаивается в том, что когда-то совершил. Для того чтобы обрести душевное спокойствие он пытается найти девочку. Но Дин даже представить не может, что случится, когда эта встреча наконец-то состоится.

Колин Гувер предоставляет всем своим читателям возможность проследить за всеми действиями и изменениями в судьбе главного героя. Несмотря на то, что данное произведение не отличается особым авторским стилем или глубокими философскими размышлениями, оно однозначно подталкивает многочисленных читателей не только к интересным выводам, но и к определенным действиям. Писательница сумела очень правдоподобно передать все особенности характеров и судеб своих главных героев своего романа.

После долгих и безуспешных поисков, Дин сможет понять, как некоторые события прошлого повлияли на его настоящее. Он узнает о связях своей семьи с родственниками Скай и попробует защитить ее от негативных влияний. События в данной книге развиваются настолько стремительно, что порой сложно уследить за всем происходящим. Главный герой преодолевает массу препятствий на сложном и извилистом пути к прощению и избавлению.

Роман «Потерявший надежду» – это увлекательное произведение о горькой утрате и невероятной вере в любовь. Колин Гувер удалось очень удачно завершить историю душевных страданий главного героя. Читать данную книгу обязательно стоит тем, кто испытывает определенные жизненные трудности и не может справиться с ними самостоятельно.

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Потерявший надежду» Колин Гувер в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Скачать бесплатно книгу «Потерявший надежду» Колин Гувер

В формате fb2 : Скачать
В формате rtf : Скачать
В формате epub : Скачать
В формате txt :